Я стану тобой - Страница 62

Да, Машенька осуждала Лиду. Но не настолько, чтобы желать ей смерти. Поэтому увиденное ее потрясло. Лида лежала рядом с Микошей. Она не двигалась. Рядом валялся топор. Вокруг было разлито что-то темное, липкое. Машеньке было так страшно, что она не стала разглядывать это темное и тем более трогать. Она завизжала и кинулась обратно в дом…

Мышеловка

Хлопнула дверь. В избу влетела Машенька. Она так торопилась, что от сквозняка погасла свеча.

– Там, там, там… – задыхаясь, сказала она. – Там…

– Что там? – нетерпеливо спросил Кит. – Говори, ну?

– Там темно!

– Это я и без тебя знаю, коза рыжая! Где Лидка-сука? Он правду говорит?

– Сейчас… Свет зажгу…

Машенька вновь принялась шарить на полочке у печки, отыскивая еще одну коробку спичек. Прежняя осталась на столе.

– Сейчас…

– Да скажешь ты мне наконец, где Лидка? – всерьез разозлился Кит.

– Нашла!

Она чиркнула спичкой, вновь загорелась свеча. Колеблющийся огонек поплыл в комнату.

– Что там? – нетерпеливо спросил Кит.

– Она лежит на полу, – дрожащим голосом сказала Машенька. – Там кровь… Много крови… Рядом лежит топор… Она… Она умерла…

– Врешь! – не своим голосом заорал Кит.

– Иди сам посмотри!

– Дай сюда свечку!

– Нет! – взвизгнула Машенька. – Ты хочешь, чтобы я осталась с ним наедине?! В полной темноте?!

Отчаянно ругаясь, Кит кинулся к буфету и нашел там коробку со свечами. Свет в деревне Выселки гас часто, особенно в непогоду, и это уже никого не удивляло. То молния ударит в трансформатор, то сгнившее дерево упадет на провода, то понаедут дачники и включат все какие есть обогреватели и электрические плиты. Перегруженная сеть зачастую не справлялась, и свет в деревне гас. Поэтому в каждом доме имелся солидный запас свечей, а у Лидии с Китом была и керосиновая лампа. Но о ней сейчас забыла не только гостья, которая в такие ситуации уже не раз тут попадала, но даже и сам хозяин.

– Зажги мне свечу! – отчаянно заорал он, обращаясь к Машеньке.

– Сам зажги! – огрызнулась та. – Я тебе не слуга!

– У меня ружье в руках! Он только того и ждет! Хочешь, чтобы он и нас с тобой грохнул?!

– Я уже не знаю, кого бояться!

– Зажги мне свечу!!!

– Нет!!!

– Перестаньте орать! – спокойно сказал Тычковский. – Я могу зажечь свечу.

Он пружинисто поднялся и подошел к столу, где среди прочих вещей лежал коробок спичек. Тычковский заметил и нож, оставленный Машенькой.

– Давай сюда свечу, – сказал он Киту.

– На, – тот бросил свечку на стол. Она со стуком упала рядом с ножом, покатилась и замерла на самом краю.

– Ты и спать будешь с ружьем в обнимку? – насмешливо спросил Тычковский, чиркнув спичкой.

Света в комнате стало чуть больше.

– Поставь ее в стакан! – скомандовал Кит.

Как только Тычковский отошел от стола, он кинулся к стакану с горящей свечой, схватил его и ринулся в кухню, а оттуда в сени.

– Я с тобой! – отчаянно закричала Машенька. Ей в ответ хлопнула дверь.

Машенька метнулась к выходу, а Тычковский проворно схватил со стола нож и бросился ей наперерез.

– Куда?!!

– Не трогай меня! – завизжала Машенька. – Пусти!!!

Схватив девушку и крепко прижав к себе, Тычковский приставил к ее нежной шее ржавый нож и угрожающе сказал:

– Не дергайся. Ты останешься здесь.

– Отпусти меня!

– Для самоубийцы ты слишком уж нервная. Другая бы сказала: давай режь. Освободи меня от кошмара под названием жизнь.

– Отпусти! – задергалась Машенька.

– Нож ржавый, – предупредил Тычковский. – В царапину попадет инфекция, начнется воспаление, и вся твоя кожа покроется отвратительной сыпью. Ты будешь еще уродливей, чем сейчас.

– Нет! – отчаянно закричала Машенька. – Только не это!

– Успокойся и подумай о своих ногтях. О своей загрубевшей коже. О своей прическе. О том, какая ты будешь страшная, если меня не послушаешься. Ну? Подумала?

– Да.

– И что надумала?

– Я буду тебя слушаться.

– Вот и отлично.

Он разжал руки. Машенька не двигалась.

– Сядь, – велел ей Тычковский.

Она покорно опустилась в кресло и замерла, сложив руки на коленях, как послушная ученица.

– Вот и умница. Если ты будешь меня слушаться, все будет хорошо. Как и с твоей подругой.

– Зачем ты ее убил? – Машенька вдруг расплакалась. – Кто ты вообще такой? Что ты к нам привязался? Чем тебе помешала Лида?

– Она меня разоблачила. Оказывается, она знала все с самого начала.

– Разоблачила? – от удивления Машенька даже перестала плакать.

– Мы с ней поговорили по душам и выяснили, что у нас много общего. Шесть лет назад погибла ее шестнадцатилетняя дочь.

– Я знаю. Лида после этого попала в больницу, где мы и познакомились. Она говорила, что я напоминаю ей Катю.

– А ты знаешь, как это было?

– Она сказала: несчастный случай.

– Она просто не могла сказать правду. Это слишком больно, потому эти воспоминания блокированы в ее памяти. Но вчера ей пришлось вспомнить все. Вследствие чего и произошел нервный срыв.

– А что случилось шесть лет назад? – дрожа, спросила Машенька.

– Ей стало плохо в зале заседания, когда зачитывали приговор. До этого она как-то держалась, надеялась, что преступнику дадут высшую меру. Но у нас мораторий на смертную казнь. Она об этом знала, но все равно надеялась. Верила до последнего, что из любого правила есть исключения. В старых газетных вырезках, которые она так яростно кинулась спасать, были статьи, в том числе и о ее дочери. И фото. Она их хранила.

– А я-то думала, что Катя попала под машину, – растерянно сказала Машенька. – На ее памятнике написано: трагически погибла. Мы с Левой не раз возили Лиду на кладбище. Несчастье случилось в тот год, когда я первый раз загремела в больницу. Вскрыла себе вены из-за несчастной любви.