Я стану тобой - Страница 42

Микоша. Это да. Только не вру я. Просто я, доктор, засекреченный. Лет через сто архивы те будут во всеобщей доступности, и тогда весь мир узнает, что такое есть Микоша! Памятник мне поставят… В кино покажут…

Врач. Вам долго и серьезно надо лечиться. Вы много пьете. Ваш мозг претерпел необратимые изменения. Вы заговариваетесь. Самое смешное, что вы сами верите в то, что рассказываете. В акулу, в пилораму. В каких-то детей. В то, что у вас было много денег, шикарная машина и несколько квартир. Это все ваша больная фантазия. Алкоголизм в последней стадии. И если так будет продолжаться и дальше, за последствия я не ручаюсь.

Микоша (угрожающе). А вы меня не пугайте.

Врач. Никто вас и не собирается пугать.

Микоша. Видал я таких. Аскулапов. Все лечить меня пытались. Да я сам кого хошь вылечу! Я вас, аскулапов, на дух не переношу. Вы к Микоше не лезьте, а не то я сам за себя не отвечаю! Ишь, чего придумали! Микошу лечить! (Сжимает кулаки.) Да я вас всех…

Завтрак

– Так, – сказал Тычковский, тыльной стороной ладони вытирая внезапно вспотевший лоб. – Граждане маньяки, огромная к вам просьба сохранять спокойствие. Не хвататься за колюще-режущие предметы и не пытаться включить бензопилу. – При этих словах Лева вздрогнул и покосился на истерзанную коробку у стены.

– Маша, накрывай на стол, – хмуро сказала Лидия, не обращая никакого внимания на Тычковского, словно он был размером меньше комара. – Чайник быстро вскипит.

После того как с печью минут пять поколдовала Лидия, она разгорелась, поленья дружно занялись, в комнате запахло дымом. Машенька кивнула и полезла в буфет за чашками.

– Никак на стол накрывают? – мгновенно среагировал на звон посуды Микоша. – А говорили: нет ничего.

– Я сейчас, – сказал Тычковский, направляясь к двери в сени.

– Куда? – хором спросили Машенька и Лидия.

– На двор. В туалет хочу. Или нельзя?

– Никто вам не запрещает, – покраснела Машенька.

– Иди хоть на все четыре стороны, – пожала плечами Лидия.

– Почему вчера было нельзя, а сегодня можно? – в упор посмотрел на нее Тычковский.

– Сказано было: до утра. Глянь за окно: солнце давно взошло. Никто тебя здесь больше не держит.

– А я никуда не хочу идти. Мне тут понравилось. Я сейчас вернусь.

Хлопнула тяжелая дверь.

– Сбежит? – переглянулись Лидия с Машенькой.

– Некуда идти, – вздохнула Лидия. – Можно было б, я и сама бы ушла. Где твоя ночнушка?

– Какая ночнушка? – вздрогнула Машенька.

– Ну, кофта, в которой ты спала.

– Футболка? На кровати, в маленькой комнате. А тебе зачем?

– Надо, – коротко ответила Лидия и скрылась за занавеской. – Заодно так заодно, – сказала она, вернувшись, и что-то быстро засунула в горящую печь.

– Чем это пахнет? – поморщился вернувшийся минут через пять Тычковский.

– Ничем, – хором ответили Машенька с Лидией.

– А что это вы хором поете? Сговорились? А пахнет здесь, девоньки, паленым тряпьем. Улики уничтожаете?

– А ты не следователь, – огрызнулась Лидия, – чтобы нам допрос учинять.

И принялась деловито собирать на стол. Появился домашний хлеб, бело-ровозое сало, принесенное вчера Микошей, варенье, мед.

– Ну, садитесь, – хмуро сказала Лидия. – Ждать нам долго, надо как-то время коротать.

– Левушка, давай завтракать, – позвала Машенька.

Тот вздрогнул и замотал головой.

– Хоть чаю выпей. Ты же со вчерашнего дня ничего не ел.

– Оставь его, – посоветовала Лидия. – Ему после зрелища в чулане кусок в горло не полезет. Видала, как его выворачивало?

– Мне, признаться, тоже было не по себе, – поежилась Машенька.

– Однако не стошнило, – усмехнулся Тычковский. – Это означает только одно. – Он сделал паузу. – Ты это уже пережила. Ночью. Вот тогда тебе стало по-настоящему плохо. А сегодня… Сегодня ты уже знала, что увидишь, когда заглянула в чулан.

– Можно подумать, ты в милиции работаешь, – сказала Лидия, кочергой поправляя горящие поленья в печке.

– Каждый с ума сходит по-своему, – заметила Машенька. – Лева, к примеру, думает, что он марсианин, а этот – что он Шерлок Холмс.

– Вроде все. – Лидия закрыла чугунную дверцу. – Садитесь за стол, у кого нервы крепкие. Кого от вида крови не мутит. Закусим, чем Бог послал. День, похоже, будет долгим, – она тяжело вздохнула. – Садитесь.

– А где же это, хозяйка? – раздался зычный голос Микоши.

Он терпеливо ждал, глядя, как Лидия накрывает на стол, когда же появится заветная бутылка беленькой, но так и не дождался. Микоша подумал, что о главном-то хозяйка позабыла, и решил ей напомнить.

– Похмелиться бы надо. – Микоша щелкнул по кадыку. – Давай, хозяйка, неси.

– Да ты вчера все выпил, злыдень! – обозлилась Лидия.

– Все, да не все, – загадочно сказал Микоша.

– Садись за стол, коли жрать хочешь. А нет – так топай к себе домой.

– Э, нет, так не пойдет, – заупрямился Микоша. – Кто ж одним днем именины справляет? Не положено так. Давай наливай.

– А не выставить ли его за дверь? – задумалась Лидия. – Пусть идет к себе.

– Он не дойдет, – вздохнула Машенька.

– А я вот сейчас Хватовым позвоню, – спохватилась Лидия. – Скажу Сеньке, чтобы дорогу расчистил к Микошину дому.

– Так и к машине же можно, – сообразила Машенька. – Странно, почему нам это сразу не пришло в голову? За лопаты схватились. А ведь это так просто!

– Знаешь поговорку? Умная мысля приходит опосля, – обронила Лидия и торопливо скрылась за занавеской.

Тычковский, который все время внимательно прислушивался к их разговору, уселся за стол рядом с Левой и, положив кусок сала на ломоть хлеба, с аппетитом принялся за еду. Машенька посмотрела на него с неприязнью.